-Часть III-
В третьей части расскажем Вам о самом ироничном современном искусстве и художниках, тех, кто вызвал у нас улыбку, но и заставил задуматься о серьёзных и текущих проблемах.
Давайте посмотрим, что они собой представляют!
Как мы видели, со временем многие художники задумывались о праве претендовать на оригинальную идею произведения искусства и удивлялись ауре, окружающей миф художника.
Гэвин Терк (Англия, 1967) — представитель YBA — также занимается этой темой, размышляя над концепцией подлинности и авторства художественного творчества, и во многих своих работах рассматривает культовые произведения великих художников прошлого, исследуя символическую силу произведений искусства и почти священную ауру, которая их окружает.
Сразу станивится популярным в 1991 году, когда — по случаю дипломной работы в Королевском колледже искусств — он предлагает «Пещеру», инсталляцию, в которой в абсолютно пустом пространстве простая синяя табличка ознаменовывает его присутствие: «Гэвин Терк, скульптор, работал здесь 1989-1991».
Ироническое вдохновение исходит от мемориальных досок, установленных на стенах городских дворцов, и именно благодаря этой забавной идее Тэрка его замечает Чарльз Саатчи и приглашает на выставку вместе с молодыми британскими художниками, став, таким образом, частью группы известных Британских художников, которая появилась в конце 1980-х годов.
Вы когда-нибудь слышали «Я тоже мог бы это сделать?», Вот: он это сделал!
Его личные исследования побуждают его к переработке таких произведений, как, например, живопись действия Джексона Поллока, сериграфы Энди Уорхола, вышивки Алигьеро и Боэтти, Пьеро Мандзони, Сальвадор Дали, Энрико Кастеллани, а также “Конец бога“, автор Lucio Fontana.
Сарказм не только концептуален или самоссылающийся, но также иронизирует в динамике рынка современного искусства, навязывающего некоторые “обязательные“ имена, от которых нельзя отказаться ни в одной уважающей себя коллекции.
«Это произведение искусства делает художника или это художник, который делает произведение искусства знаменитым?»
Терк развлекается с концепцией возможности воспроизведения, переосмысливая идею художественного творчества.
В этих реинтерпретациях английский художник часто оставляет своего рода личное признание, которое может быть вышито его именем на гобеленах, он сам является предметом в сериграфах или его инициалы в пространственных концепциях.
Из интерпретаций этих работ мы можем сделать вывод, что Гэвин Терк обладает не только полным мастерством в самых разнообразных художественных техниках, таких как скульптура, живопись, фотография, но также и то, как очевидна его способность ассимиляции и идентификации с самыми разными художниками.
Гэвин Терк, «Земля и небо», 2012
вышивка на холсте
Гэвин Терк, “Мусор”, 2012
Окрашенная бронза
Майкл Элмгрин (Дания, 1961) и Ингар Драгсет (Норвегия, 1969), Элмгрин и Драгсет — художественное партнёрство, родившееся в 1995 году, чьи работы находятся где-то посередине между искусством и архитектурой и играют на отчуждающем эффекте реконтекстуализации повседневных объектов, также участвующих в иронических инсталляциях. газеты и размышления, которые могут возникнуть в результате новых и тревожных комбинаций.
Их «Бессильные структуры» представляют собой установки, которые опрокидывают правила пространства и физики с явным ироничным и полемическим намерением создать парадоксальные контексты; часто их публичные скульптурные вмешательства повторно контекстуализируют также место, где находится произведение, как в случае с «Short Cut» (2003 — в сотрудничестве с Fondazione Nicola Trussardi и Massimo de Carlo), инсталляция с явно отчуждающим эффектом, который видит Главный герой — Fiat Uno с прицепом-фургоном. Массовый туризм и итальянские стереотипы подаются: мемориальная доска Неаполя, карта Римини и малолитражка имеют вкус народных праздников 80-х годов.
Скандал? Может быть. Но дамы миланского «салона» наверняка простят их, поскольку в 2005 году они создали бутик Prada с аксессуарами — «Prada Marfa» — посреди пустыни чихуахуа, чтобы утолить жажду покупок.
Юмор Элмгрина и Драгсета заставил их отдать дань уважения годовщине рождения Винсента Ван Гога (30 марта 1853 года) с 4-тонным бассейном в форме уха «Ухо Ван Гога», установка которого была установлена в 2016 году пополам воздух у входа в Рокфеллер-центр в Нью-Йорке.
Элмгрин и Драгсет, «Short Cut», 2003
Инсталляция
Элмгрин и Драгсет, «Van Gogh’s Ear», 2016
Инсталляция
Еще одно творческое сотрудничество в течение последних 20 лет между Дженнифер Аллора (Порто-Рико, 1974) и Гильермо Кальсадилья (Куба, 1971), — Аллора и Кальсадилья – создали целый ряд экспериментальных и очень разнообразных работ в разных жанрах, таких как скульптура, фотография, инсталляция, видео и перформанс.
Беззаботный и жизнерадостный тон не должен обманывать, потому что дуэт твердо привержен историческому и политическому фронту, решая социально-культурные проблемы, которые отражают и исследуют трещины в современном обществе.
С самого начала их сотрудничества в 1995 году, они сосредоточились на изучении социальных и политических аспектов современной жизни. Играя на противоречиях западного общества, их скульптуры, перформансы и инсталляции создают тревожные, узнаваемые, но в то же время отчуждающие ситуации и образы.
Ироническое и полемическое намерение, присущее их работам, привело их к созданию, на первый взгляд, легких и забавных скульптур, таких как «Бегемот Надежды» («Hope Hippo») (2005), бегемот в натуральную величину, который представляет критический взгляд над военными конными памятниками.
В 2011 году они представляли Америку на 54-й Венецианской биеннале, демонстрируя навязчивые идеи мировой сверхдержавы, противоречия и ложные мифы.
Публику павильона приветствовала «Легкая атлетика» — перевернутый танк, превращенный в беговую дорожку, где регулярно тренировался настоящий спортсмен среди резкого звука треков и металлолома, тревожной смеси спортивных рекордов и войн — не всегда — выигранных,
Сарказм Allora & Calzadilla проявляется не только в больших инсталляциях, но и в небольших работах, таких как «Пластырь» (2011), точная репродукция в металле простого пластыря.
Аллора и Кальсадилья, «Hope Hippo», 2005
Инсталляция
Аллора и Кальсадилья, «Легкая атлетика», 2011
Инсталляция
Продолжая сотрудничествами по искусству, в Италии именно Бертоцци и Касони вносят иронию в повседневную жизнь, играя в постановку вредных привычек современного общества между потреблением, растратой и упадком.
Используя только керамику, работая с исключительным мастерством, Джампаоло Бертоцци (Борго Тоссиньяно, 1957) и Стефано Даль Монте-Касони (Луго, 1961) достигли впечатляющих результатов, демонстрирующих потенциал материала, которого иногда считают — ошибочно — второстепенной категорией.
Сотрудничество, начатое в 1980 году, становится более концептуальным, начиная с 90-х годов, чтобы затем открыться для технических экспериментов в направлении еще более объективного и реалистичного воспроизведения выбранных объектов.
В их работах гиперреализм, который обманывает зрение, и технично-прикладная виртуозность их искусства, обретают форму в концептуальных работах и в очень ярких, ироничных и зачастую тревожных сочетаниях.
В дополнение к теме memento mori и vanitas, Бертоцци и Касони также посвящены объективному представлению настоящего; всё, что является эфемерным и скоропортящимся, становится иконой и произведением искусства, метафорой состояния человека: пакеты моющих средств и продуктов, грязная посуда являются критикой потребительства современной жизни, в то время как шкафы для лекарств, символы помощи, а также боли и болезни переполнены сигаретами, черепами и заплесневелыми предметами.
Моменты повседневной жизни кристаллизуются навсегда в «эпическом мусоре» — как они сами его называли — который увековечивает навязчивое накопление одноразовых, бесполезных и лишних продуктов потребителями современного общества.
В настоящее время они демонстрируются до 20 ноября в MARCA Катандзаро, с личным «Bertozzi & Casoni. Земля!».
Бертоцци и Касони, «Объедки», 2001
Керамика полихромная
Бертоцци и Касони, «Brillo Box», 2008
Керамика полихромная
Но одним из величайших представителей гиперреализма в скульптуре был Дуэйн Хэнсон (США, 1925 — 1996), художник, который больше всего знал, как изобразить все недостатки и особенности — иногда смешные — американской культуры до мельчайших деталей.
Его «реализм анонимности», как он был определен, забавляет и поражает тщательностью и точностью деталей, которые создают настоящие скульптурные иллюзии.
Американский художник дебютировал отражением социальных проблем, которые часто упускаются из виду искусством тех лет, исследуя условия жизни маргинализированных групп, таких как бездомные и этнические меньшинства, и демонстрируя осуждение такими работами, как «Trash» (1967) или «Race Riot» (1968 ), скульптурной группой, которая описывает жестокость и злоупотребления полиции по отношению к цветному меньшинству.
Лишь в начале 1970-х годов Хансон начал сосредотачиваться на американском среднем классе, воссоздавая людей в натуральную величину до мельчайших деталей, которые благодаря их сверхреалистичной визуализации вызывали удивление и курьёз.
Художники, туристы, старики, официантки: настоящий главный герой произведений Хансона — это толпа, простая, но действующая на нервы тем, что уделяет внимание деталям — от одежды до родинок на коже — беспокоя сходством с реальными людьми, которых мы можем встретить на улице за уголом.
Невозможно не улыбнуться перед домохозяйкой средних лет в обтягивающем наряде в сопровождении пуделя, который лежит у её ног, или перед парой американских туристов с солнцезащитными очками, тапочками, фотоаппаратом и носом в воздухе.
Только в этом году его инсталляция «Lunchbreak» 1989 года была восстановлена в отделении Unlimited в Art Basel, Базеле. Строители отлично отражают настоящий момент и, кажется, отдыхают после установки некоторых стендов на выставке.
Дуэйн Хэнсон, «Tourist II», 1988
Инсталляция
Дуэйн Хэнсон, «Lunchbreak», 1989
Инсталляция
Другой мастер гиперреализма, Рон Мюк (Мельбурн, 1958), также создает скульптуры с тщательным вниманием к деталям, которые представляют точно воспроизведенных людей в измененных размерах.
Часто гиганты, его герои изображают человеческие чувства и хрупкость, усиливающиеся до такой степени, что вызывают у зрителя чувство тревоги.
Мюк, который ранее работал в кино и на телевидении, дебютировал в мире искусства в 1997 году с работой «Мертвый папа», скульптурой, созданной после смерти его отца: невозможно оставаться равнодушным к точному воспроизведению в масштабе маленького бескровного тела.
Определительное освящение состоялось в 2001 году по случаю 49-й Венецианской биеннале, когда на просторах Арсенала он выставил «Мальчика» (1999), скульптуру высотой 5 метров напуганного и сгрудившегося ребенка на полу.
В его работах тайна, страх и чудо связаны между собой, и те, кто их наблюдают, чувствуют себя перенесёнными в сказочный мир среди черепов, гигантских орков, которые выглядят какими-то обиженными, и дремлющими, немного угрюмыми лицами. Кажется, будто слышно их дыхание, так же как кажется, что слышны сплетни, которые шепчут две пожилые женщины в работе «Две женщины» 2005 года, с жестким взглядом и критическим отношением.
Рон Мюк, «Мальчик», 1999
Смешанная техника, Высота 5 метров
Рон Мюк, «Без названия» (Большой Человек) «, 2000
Пигментированная полиэфирная смола на стекловолокне
Продолжая тему скульптуры, нельзя не упомянуть об итальянской художнице Паоле Пиви (Милан, 1971), которая всегда была привержена проблемам окружающей среды и использует различные художественные средства и техники — от скульптуры до инсталляции, от фотографии до представления и часто включая живых животных.
Последние, вне своей естественной среды выглядят как сказочные видения, вызывая отталкивающее воздействие на наблюдателя, дезориентированного реальным образом, но вдохновлённого фантастическими элементами.
Приостановленные изображения, созданные художницей, играют на абсурдность, такой как осел в лодке посреди моря или леопард, прогуливающийся среди чашек капучино.
Вы, конечно, знаете это по её знаменитым медведям с цветными перьями, работам, которые имеют очень ярко выраженную игривую составляющую, фосфоресцирующим и весёлым животным, которые легко и игриво напоминают нам о серьезной проблеме изменения климата, которая заставляет многие виды приспосабливаться к изменяющимся условиям окружающей среды.
По иронии судьбы, флуоресцентные медведи Пиви бегут за укрытием, отвечая на опасность исчезновения практической сменой одежды: они заменяют густой мех на легкое оперение, намного более подходящее для высоких температур.
Ссылки на мягкие игрушки делают работы Паолы Пиви ироничными и похожими на детские игры, оставляя лишь отдаленное эхо драматического измерения чучел животных.
Паоле Пиви, « Без названия », 2003
Фотопечать, установленная на пластине DIBOND
Паоле Пиви, «Мадам», 2016
Инсталляция
Игривое измерение также является неотъемлемой частью работы Такаси Мураками (Токио, 1962), японского художника, который очертил и фактически основал постмодернистское сверхплоское художественное движение, характеризующееся яркими цветами и фигурами без перспективы, проистекающей из графики.
Под сильным влиянием манги, научной фантастики, а также традиционной японской живописи Мураками создает забавных и красочных персонажей, улыбающихся грибов и монстров с острыми зубами, которые стали иконами и символами сложных и деликатных тем, которые скрывают жалобу на кажущуюся небрежность за очевидной маргинализацией субкультуры отаку.
Его сотрудничество с Марком Джейкобсом для дома моды Louis Vuitton славится тем, что с 2002 года он заново изобрел некоторые из самых знаковых сумок французского дома моды, привнося дыхание беззаботности в мир роскошной моды среди вишни и сладких глаз и красочных цветов.
С 2011 года, после ужасного землетрясения в Тохоку и ядерного кризиса на Фукусиме, художник также начал исследовать влияние стихийных бедствий на цивилизацию и культуру.
Ужас и радость, повторяющиеся аспекты в восточной культуре, предложены Мураками в светящихся улыбающихся цветах в отличие от груд черепа — бодрости драгоценной и хрупкой жизни, противопоставленной жестокости прошедшего времени.
Такаши Мураками в поп-стиле перечитывает влияние западной культуры на японскую цивилизацию, и его подход к искусству преодолевает границы между фантазией, модой, технологиями и историей, демонстрируя, что все они тесно связаны.
Такаси Мураками, “Цветы на небесах”, 2010
литография
Такаси Мураками, «Skulls MCBST», 2011
литография
В сложный исторический период, подобный тому, который мы переживаем, воспринимая жизнь — и современное искусство — с оттенком иронии помогает сохранить спокойствие и придать легкое прикосновение, которое никогда не ранит …
…. Улыбайтесь!
Постскриптум. Есть еще много интересных художников, о которых я могла бы поговорить с Вами, если вы хотите узнать больше, не стесняйтесь обращаться ко мне.
Оттенки радуги искусства бесконечны: выберите свой любимый !
